«Там будут яблоки в траве»
«Поставьте памятник деревне
На Красной площади в Москве!
Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве…»
Именно так, «Яблоки в траве», называется фестиваль имени Николая Мельникова, который третий год проходит на курской земле. В этом году в киноформате, – в посёлке Камыши под эгидой газеты «Сельская новь» и администрации Курского района.
Николай Мельников родился в марте 1966 года в с. Лысые Брянской области, в 1990 году закончил ГИТИС им. А. В. Луначарского, а через год вместе с Николаем Бурляевым стал организатором кинофестиваля «Золотой Витязь», с 1995 года член Союза Писателей России. Ему был отмерен срок земной жизни всего в сорок лет, полных как радостей, так и горестей. 24 мая 2006 года Николай Мельников был найден мёртвым, сидящим на остановке автобуса в Козельске. Официальная версия смерти – сердечная недостаточность. Недавно наш корреспондент побывала в этом селе.
…Даже не знаю, почему я ожидала увидеть чисто поле. Потому что Лысые, наверное, а названия в старину просто так не давали. Значит, должен быть пустырь, а не бушующая зелень, разрастающаяся местами в причудливые природные не то дворцы, не то какие-то сказочные существа, а на деле – дикий виноградник скрывает опустевший дом. Что греха таить, сейчас таких в сёлах немало. Лысые, конечно же, не исключение, ведь в нашем понимании это самая что ни на есть глубинка на окраине Брянской области, где мой мобильный уже в который раз радостно приветствует: «Добро пожаловать в Белоруссию» и наотрез отказывается соединять с местными номерами.
Всем миром
Село одновременно похоже и не похоже на многие российские сёла, в том числе и в Курском районе, где также всем миром строят храм.
До того момента, когда в Лысых купол победно засияет на солнце, провозгласит малиновым звоном благую весть, ещё долго, но многое уже сделано, стены храма постепенно обретают очертания. Не перестаю удивляться, как хрупкая женщина, старшая сестра Николая Мельникова, обладая далеко не крепким здоровьем, взялась за такое дело – воплотить мечту брата о новом храме. Строят новую деревянную церковь на месте обветшавшей старой всем миром, вкладывая по мере сил и возможности свою лепту, как возводился храм в поэме Николая Мельникова «Русский крест». С миру по нитке – собрали три миллиона рублей. Валентина Алексеевна – староста прихода, сил и времени не жалеет, ищет заинтересованных меценатов, но отзываются всё больше люди простые…
Едем дальше, по просторному селу, конечно же на старинное кладбище, на могилу Николая Мельникова.
Крест на ней раньше был простой, сосновый.
- Когда он обвалился, я позвонила Вадиму Цыганову, мужу Вики Цыгановой и попросила сделать крест для могилы Николая. На что он ответил, что крест готов, как будто знал, - рассказывает Валентина Алексеевна. - Спросил у старца Илии, куда сей крест применить. На что тот ответил: «Тебе позвонят и попросят...» Вот я и позвонила - как батюшка угадал - одному Богу известно...
Напротив удивительным образом разросся в форме креста клён…
А Валентина Алексеевна Шаронова (Мельникова) вспоминает слова брата:
«- Будут ещё приезжать ко мне на могилу со всей России
- Да кому ты нужен?- смеялись мы, сёстры
- А вот посмотрите, - чуть прищурившись, предрекал Николай».
Тогда ещё ничто, казалось, не предвещало ему широкой известности. Впрочем, к большим поэтам она часто приходит только после смерти. Так и слова Николая Мельникова оказались пророческими. За последние годы – сразу несколько постановок театральными коллективами «Русского креста» в разных концах России. По всей стране проводятся творческие вечера, концерты, фестивали...
Мать поэта
За дверь голубого с белыми ставнями дома мечтала попасть уже давно, потому, как всегда происходит, когда сбывается давно загаданные желания, в этом присутствует какое-то ощущение нереальности: вот дверь открывает та самая женщина, мать русского поэта. Рано овдовев, сама поднимала троих детей, а они, в свою очередь, старались поддержать её в то нелёгкое для семьи время, быть во всём опорой.
Так уж принято на Руси, что слово «поэт» определяющее, даже если не является единственной ипостасью. Неслучайно же Пушкина называют именно поэтом, прекрасно помня при этом, что «Капитанскую дочку» написал Александр Сергеевич. Николая Мельникова знают прежде всего по поэме «Русский крест», единственной вещи, которая была опубликована при жизни поэта, прозаика, режиссёра, актёра Николая Мельникова, отдельной книгой.
- В этом доме мы родились, здесь всё детство провели, на этой печке мы спали, с этой печки ели, за этим столом все вместе собирались, - проводит экскурсию по дому Валентина Алексеевна. – Расскажи, мама, какими мы были детьми …
- Хорошими были детьми, по хозяйству помогали, поэтому сейчас всё умеют.
Как и у многих женщин послевоенного поколения, у самой Раисы Фёдоровны было непростое детство. Отца убили на войне, мать одна воспитывала троих детей. Жили бедно. Тем не менее, Раиса Фёдоровна окончила восемь классов. Пошла на работу дояркой, отработала 40 лет. Замуж вышла в соседнее село. С малолетства приученная к труду, дома и корову, и поросёнка держала.
- Родители работали, как говорится, не покладая рук, а вечерами общались, танцевали, - вспоминает детство Валентина Алексеевна. - Воспитывались, чтоб не соврать, не обмануть, не украсть, хотя мы, малые, всё равно лазали к соседям то за клубникой, то за яблоками. А так была обыкновенная крестьянская семья, ничем не отличались от других, только может быть, чуть-чуть более были лирически настроены. В школе учились хорошо, старались не подводить родителей… На речке купались, за грибами ходили, у нас за окном видна река, лес…
- Дети крещены с рождения? Раньше ведь не так просто с этим было…
- С рождения. Валя, как только родилась – выписали меня на девятый день, и сразу в больницу привезли крёстного и крёстную и покрестили – прямо из больницы в церковь.
- Колю крестили в Белоруссии, - продолжает Валентина Алексеевна. - Здесь недалеко село Корма. На подводе на лошади увозили с кумовьями через лес тайными тропами, раньше ж было запрещено. Когда уже не стало Коли, в Питере издательство «Царское дело» с нашего согласия решили издать книгу, собрание сочинений «Русский крест», и нашёлся спонсор, и оказалось, что крестились они с Николаем в одном храме. Там, где сейчас находятся мощи Иоанна Кормянского, в Гомельской области.
- Когда стали дети подрастать, минули ли проблемы «отцов и детей»?
- Да какие же проблемы, когда дети были послушные, учились хорошо, все по хозяйству помогали, работящие и талантливые. Валя большая трудяга, умеет и полоть, и копать, и вязать, и играть на баяне, и петь по церковному. Дети – это радость. И внуки. У младшей дочери трое, а у Вали один сын, и правнучка у меня есть уже – Лизонька.
- К сожалению, мой певческий талант сыну не передался, - рассказывает Валентина Алексеевна. - А у старшая Наташи дочь заканчивает консерваторию. А младшая выбрала профессию в сфере туризма. Наташа и сама очень хорошо поёт.
«Запретная комната»
До сих пор ещё во многих сельских домах есть «парадная» комната, куда шаловливой ребятне вход дозволен только под присмотром родителей.
В доме Раисы Фёдоровны она похожа на музей прикладного искусства – в вышивках (работы её и её матери, любившей вышивать крестом портреты).
- В детстве нам было запрещено сюда ходить, а так хотелось!– делится сокровенными воспоминаниями Валентина Алексеевна. - Здесь же был идеальный порядок, частота… Как в церковь заходишь – красота! Иконы, лампадочка постоянно горела, а в задней комнате, родители говорили, «мы там толклись». А гости когда приезжали, для них было почётное место – эта комната.
И когда матери с отцом дома не было, мы могли разобрать подушки, напрыгаться, потом всё гладенько сделать, чтоб родители пришли и не догадались, что мы здесь были. В доме с тех пор ничего почти не изменилось. За этой грубкой мы детьми спали иногда. Как-то родители спали на кровати, а мы прохохотали здесь всю ночь, пока родители не вышвырнули назад на печку. Там и смех пропал, тут же интересно было, нам родители кричали «тише, тише» - мы замолчим. А Коля всегда подзадоривал: скажет что-нибудь, сам вроде ни при чём, а мы ж смеёмся, заливаемся.
- Раиса Фёдоровна, а как изменилось село за последние десятилетия?
- Было село хорошее, красивое, много народу в нём было. Была огромнейшая школа.
- Работали вместе, вместе горе горевали и праздники отмечали, - улыбается Валентина Алексеевна. - Поросёнка зарезали на 200 кг – вечером все соседи человек 15-20 приглашены, сало, мясо, картошка, капуста, песни до утра, наряжались очень красиво, выходили на улицу с танцами, песнями, гармошкой. Весело было очень. Сейчас все как-то закрыты, а раньше дом не закрывался на ключ. Разве что боялись цыган.
- А храм был в селе?
- Храм был старый в селе, довоенный, он был недействующий, полуразваленный. Когда я маленькая была, в храме был склад, как и везде, по всей России, - вздыхает Валентина Алексеевна. - Коля постоянно приезжал на его развалины, так, кстати, наверное, и вдохновили его развалины этого храма на создание поэмы «Русский крест». Он очень часто там подолгу сидел.
Село на границе
- Какой только живности нет у нас – то косуля дорогу перебежит, то лисица, о зайцах я вообще молчу, - знакомит с местными красотами Валентина Алексеевна за рулём автомобиля, останавливаясь то там, то здесь у достопримечательностей, а останавливаться приходится часто.
Аисты – к счастью, и вообще – кадр достойный, правда, взрослые птицы где-то летали в поисках, вероятно, пропитания, пока подросшие уже малыши выглядывали из гнезда. Один, впрочем, успел спрятаться прежде, чем я успела запечатлеть обоих без противных натянутых поводов.
-Как ноты, - находит красоту в пяти линиях, пересекающих голубое пространство Валентина Алексеевна, – нота «ре» и нота «ми».
И «неудачное» фото звучит уже совсем иначе.
Вообще считается, что аисты где попало не живут – как положено благородным птицам, выбирают только благодатные места, где много зелени и лягушек. Водоёмы в округе красивые, вернее, один водоём, но на разных участках предстаёт в ином обличие, то широкими водными просторами, то …
- Речка так и называется – просто Речка, а водятся в ней и щуки, и линьки, - продолжает Валентина Алексеевна.
А ещё – белые лебеди, но об этом я узнала позже, когда привлечённая колоритными скирдами, собранными для 35 баранов, забрела во двор Анара незваным гостем, который, как известно, «хуже татарина». Анар – азербайджанин, а жену взял украинку. История их семьи в каком-то смысле легенда. Девятнадцать лет не было у пары детей, пока Анар не пошёл на строительство храма, как, впрочем, многие в селе.
Сопрано
До гостеприимного дома Александра и Валентины Шароновых добираемся уже на закате. Во дворе топится банька. Палочки-подпорки для цветов удивительным образом выстраиваются в нотный стан, где подсолнухи уживаются с изящными лилиями и звучат в унисон, наполняя вместе с жирными комарами вечернюю прохладу. От них, назойливых, не спасает и костёр, предусмотрительно разведённый хозяином Александром Владимировичем.
Уже затемно на огонёк пришла младшая сестра – Наталья. Днём у неё забот, как говорится, невпроворот – должность председателя сельсовета обязывает.
И снова воспоминания, но наутро рано вставать. Воскресенье. Ехать в Злынку, в храм. Сёстры поют в церковном хоре. У Валентины – тенор. У Натальи – сопрано.
Невольно ловлю себя на том, что сосредоточена не на словах молитвы, а на самом пении, пытаюсь угадать, не это ли самое сопрано стало прототипом для одноимённой поэмы, тем более, что Николай Мельников младшую сестру не просто любил, но воспитывал и так же ревностно следил за развитием её талантов, как старшая Валя – за его первыми успехами.
Разгадку уже не узнать, как и разгадку названия села. Говорят, впрочем, раньше оно называлось иначе - «Лисьи норы». Здесь всё просто, потому что много было лисьих нор, и вроде как сократили до «Лысое». Может быть, именно так и было…